Гость программы "Дневное шоу Антона Комолова и Ольги Шелест" - Сергей Есин - писатель, зав. кафедрой литературного мастерства Литературного института им. А. М. Горького

- А вот как можно определить, кого можно считать писателем? Потому что, я думаю, что и сами писатели, прежде всего, расходится во мнениях.

Есин. Вы знаете, вопрос очень точный. И я думаю, что, в общем-то, ответ на этот вопрос практически каждому ясен. Что называть писателем, что не называть писателем. Ну, с моей точки зрения, писатель такая порода очень тонкая, и писателей вообще очень мало. Вот у меня с советских времен остался дома вот такой, толщиной в ладонь, справочник Союза советских писателей. Ну, это вообще конечно, вы понимаете, и перечень, эта энциклопедия, как адресная книга. Вот это больше десяти тысяч писателей. Из них, наверное, половина было русскоязычных писателей. В лучшем случае, с моей точки зрения, там ну сотня есть людей, которые каким-то образом действуют на широкий круг читателей. Я вот недавно стоял возле вашего роскошного здания и с большим интересом наблюдал как прекрасная, вальяжная, уверенная в себе публика, которая входила и вспомнил, что на той недели в пятницу, я ездил с Валентином Григорьевичем Распутиным. В Москве в театре Спесивцева, была его премьера, его не пьеса, а премьера инсценировки по его пьесе «Прощание с Матерой». Грандиозная вещь. Обязательно свожу туда студентов, потому что в первую очередь, я вдруг услышал полузабытый русский язык. Так вот, когда я смотрел это, я подумал: боже мой, насколько ваш цех лучше одет, насколько он увереннее, насколько он сверкающ по сравнению с тем же скромным человеком, Валентином Григорьевичем Распутиным, имеющим европейскую, а может и всемирную славу, уж русскую славу имеющую безгранично. Вот и отличие писателей от не писателей. В общем, писателей и журналистов. Это разные профессии.

- Ну, журналистов, да, да.

Есин. Я сам очень много лет провел в этой же обстановке, потому что я работал на всесоюзном радио и должен сказать, что это другое видение совершенно. Я из себя это, ничего плохого нет в том, что делаете вы, я из себя это выкорчевывал многие годы.

- Потому что мешает именно писательской деятельности?

Есин. Да. Мы по-другому видим.

- А кто же приходит, собственно, в институт к вам обучаться? Тонкие натуры или толстые натуры, или вальяжные приходят?

Есин. Знаете, вальяжные, тонкие или худые или образованные и не образованные это вещь со другая. Ум и талант писателя это разные вещи. Отличные оценки и внутреннее состояние выраженное в слове, это тоже разные вещи. Приходят обычные ребята и очень трудно их… У нас в общем-то замечательное учебное заведение. Я должен сказать, что даже в трудное время перестройки мы продержались не только с уровнем своего специфического образования, но и с уровнем общеобразовательным. Везде как бы образование рушилось, а у нас оно утверждалось и именно в перестройку мы ввели латинский язык, ввели историю древних цивилизаций, все эти вещи: диалектологию. Понимаете, рушилось в университетах, а мы держались, потому что мы понимаем, что уйдет слово. Для чего писателей так много. Для того, чтобы появилось немного. Чтобы на этой площадке появился сегодня Распутин, вчера – Федор Абрамов, завтра, так сказать, Шолохов, Броцкий, Мандельштам. Они ведь все вырастают на этом фоне. Они не вырастают просто так, без почвы, в пустом пространстве, в лесу, в котором нет растительности.

- Сергей Николаевич, такой вот вопрос. Многие его, так или иначе, перефразируют. Сергей Николаевич, как вы относитесь к графоманству в ЖЖ (живом журнале).

Есин. Вы знаете, любой вид графоманства в принципе я должен приветствовать. Что касается моего личного отношения к интернету и творчеству в интернете, я его понимаю. Там достаточно острые бывают вещи, но сам лично, как практик, как профессионал, я этим не пользуюсь. Я бы даже сказал, я в известной мере этим брезгую. Но если ребята дерзают, пускай дерзают.

- Но как вы говорите, что приветствуете графоманство, но ведь вообще слово «графоманство», по-моему в серьезной, насколько я понимаю, в писательской среде это так, это прямо графоман.

Есин. Мы сейчас говорим несколько о других вещах. Графоман, это человек, который занят собою, занят своею душою. Другое дело, когда графоман бывает агрессивен. Вот тут возникают сложности. Но если человек пишет, если человек хочет общаться с самим собой. Что такое вообще письмо? Это общение в первую очередь общение с самим собой. Не продается вдохновение, а можно рукопись продать. И рукопись ты пишешь для себя сначала. Потом начинается следующий этап. Ради бога, пишите, но каждый достаточно сознательный человек должен понимать, что он пишет. И должен соразмерять и с крупной формой и с формой своих сверстников себя. Понимаете, в этом смысле, положение графомана довольно сложное. Потому что только очень ответственный человек и талантливый человек понимает, что если у него что-то не получается, не может прорваться, то в это виноват он сам. Графоман придумывает всегда, что в этом виноваты обстоятельства, люди, блат, его национальность даже. Все то, что окружает. Знаете, талантливые люди не пропадают.

- Да, собственно на этом фоне поднимаются те, кого мы знаем в лицо. Своих героев. А что касается только Литературного института. Вот мы поговорили о том, кто приходит. А действительно ли можно научить человека чему-то? А именно в писательской стезе? Научить, развить талант. Все ли талантливы приходят?

Есин. Научить ничему нельзя.

- Хорошо. А для чего тогда приходят?

Есин. Чтобы спрямить путь. А зачем люди приходят в консерваторию? Понимаете? И как учат в консерватории? В консерваторию принимают по конкурсу талантливых мальчиков и девочек, которые талантливо поют или талантливо играют на рояле или на скрипке.

- То есть постоянно оттачивают свой навык.

Есин. Да. Спрямлять. Вы знаете? Все можно изобрести и самому. Но лучше уже не ходить по минному полю по которому до тебя ходили. Понимаете? Вот этим занимается литинститут.

- Не столько научить, сколько удержать от ошибок?

Есин. Да. Понимаете? Человек должен сам эти ошибки совершать и сам от них избавляться. Вот наше преподавание. Мы ведь очень часто преподаем вслепую. У нас есть теория, конечно. Я вот передал Оле книжечку, она ведь тоже написана как бы об этой теории. Вот это моя книжка «Власть слова». Там много всего о том, как научиться писать, но ведь есть точка зрения и такая, что все эти правила существуют до тех пор, пока не приходит новый мастер и правила становятся новыми. Мы ведь учим практически также как и в консерватории. Мы учим почти на ощупь. Самое главное, прочувствовать студента, и постараться, чтобы он раскрылся сам. Сам в том, в чем он силен.

Полную версию интервью слушайте в аудиофайле

Источник: http://www.radiomayak.ru/tvp.html?id=178005