Предисловие.

   Идея этой статьи возникла у меня достаточно давно — после непродолжительного, но бурного и плодотворного знакомства с западной «героической» фэнтези. В те времена я читал подобную литературу запоем и от моего внимания не ускользнула ее шаблонность и предсказуемость. Могучие, пышущие здоровьем молодцы, в изобилии сокрушающие химер, демонов, драконов и своих же коллег-молодцев, волею случая оказавшихся с другой стороны баррикады; трепещущие от страсти красотки, в ожидании неземного наслаждения устилающие телами импровизированные ложа; легионы безмолвных статистов, выступающие под началом главных героев.

   Сила, сила, сила. Сила во всех ее проявлениях.

   Подобные произведения объединяет одно: в них автор описывает человека, физически несравнимо более сильного, более выносливого, более агрессивного и успешного, нежели он сам. Планка требований к герою поднята на небывалую высоту, и, что удивительно — требования эти выполняются, несмотря на их очевидную абсурдность.

   Знаете, я не ставил перед собой цели анализа этой тенденции (что было бы весьма занимательно и полезно, но выходило бы за рамки выбранной темы), а принял ее как факт и, исходя из этого, сделал следующий шаг.

   Итак, можно описать человека, способного выжать от груди штангу в полтонны весом — это физическая сила. Можно создать героя, которому вешаются на шею встречные-поперечные существа противоположного пола, чей взгляд заставляет их терять разум и бросаться к ему в объятья — сексуальная сила. Можно — хотя и несравнимо сложнее — подать высокоэмоциональную натуру, что будет с легкостью плакать и смеяться (не впадая при этом в низкопробную театральщину), переживая сложнейшие гаммы чувств, бури страстей и тонких духовных переживаний.

   Можно.

   Все это возможно, даже если автор жалкий дистрофик, импотент, на которого даже мухи не садятся — брезгуют, а выражение лица у него меняется всего два раза в сутки: когда ест и когда зевает. Наверняка, если покопаться в истории литературы, подобные примеры найти можно. Меня интересует иное: способен ли автор — честно или посредством некоего хитроумного трюка — описать героя более мудрого, более интеллектуального, стоящего на более высокой ступени умственного развития, нежели он сам? Не раз и не два встречались мне утверждения, что, мол, нет, невозможно — герой всегда будет глупее, или, в крайнем случае не умнее увтора. Однако, жизнь показывает совсем иное: случается, авторы уходят в нищету безвестность, а герои живут, благоденствуют и процветают. Сохраняя при этом загадочное и умное выражение лица.

Способ первый. Реклама.

   На самом деле, выглядеть умным очень просто. Если девять человек прилюдно объявят: «имярек такой-то весьма умен», десятому будет очень сложно стать в оппозицию. Не правда ли, знакомая ситуация?

   Если почитать литературу самых различных направлений и жанров (не только фантастику), становится ясно, что принципы рекламы и саморекламы используются в ней достаточно широко. Особенно поднаторели в этом американские авторы, впрочем, тут, я думаю, сказались особенности западной масс-культуры.

   Возьмем, к примеру, такой текст:

   «Зедд, смотря вниз, принялся чертить на песке полосы.

   — Это случилось осенью, в такое же время года, как сейчас. Во время последней войны. Созревал урожай. Я отыскал сложное заклинание. Его составили великие чародеи древности. Ядовитое заклинание. На один цвет.»

   Т. Гудкайнд. «Первое правило волшебника».

   Обратили внимание, как нарастает напряженность: «сложное заклинание», «великие чародеи древности». А что, собственно, произошло-то?.. Ну-ка, сверимся с текстом: злой маг наложил заклятие, отравив фрукты красного цвета. Простенько и надежно, не правда ли?..

   Эдакий пустячок. Но как это подано!

   «Паниз Рал знал, что дети любят фрукты, и хотел нанести нам удар в самое сердце. Он воспользовался заклинанием, чтобы отравить красные фрукты. Это напоминает яд змеиной лозы. Он действует медленно, не сразу. Нам потребовалось время на то, чтобы понять, что же вызывает лихорадку, а потом и смерть. Паниз Рал специально выбрал то, что наверняка будут есть не только взрослые, но и дети.»

   Все детально разжевано. Каждый мыслительный шаг оставляет ощущение тонкого гениального озарения.

   И дальше:

   «Ричард сидел, погруженный в молчание, и размышлял.

   — А есть способ избавиться от этого? — спросил он наконец. — Сделать так, чтобы красные фрукты перестали быть опасными?

   Зедд улыбнулся. Ричарду это показалось странным, но он был рад видеть улыбку старика.

   — Рассуждаешь как волшебник, мой мальчик. Думаешь, как снять заклинание.»

   Каждая мелочь работает на одну единственную идею — убедить читателя в огромном потенциале главного героя, Ричарда. Каждая. Да, пускай очевиднейшее решение пришло к герою лишь после того, как он «сидел, погруженный в молчание, и размышлял», но зато как важно и значительно это решение!

   Отсюда вывод: любой пустяк, любое примитивнейшее действие должно быть широко разрекламировано. Тогда у читателя создается ощущение, что происходит нечто важное, значительное, знаменательное. Что он причастен к неким мудрым свершениям. Герой — сложен и многогранен, а значит и сам читатель (обычно отождествляющий себя с главным героем) — парень хоть куда.

   Вспомните вэнсовского хитроумного Кугеля, вспомните Одиссея, Гудвина — Великого и Ужасного. Не правда ли — характерная картина?

   Рекламироваться должно все. Без рекламы даже самая тонкая, многоходовая интрига может оказаться незаслуженно обойдена вниманием читателя.

   «Планы внутри планов, и вновь планы — уже внутри вторых планов, — подумала Джессика — Стали ли мы сейчас частью еще одного плана?»

   Ф. Херберт. «Дюна».

   « Пол почувствовал, как внутри у него все замерло. Осторожнее! Помнит ли Адрик, с кем он говорит? Глубокомысленный, понимающий тон, слова, полные скрытых значений, саркастические намеки на общие тайны... Он всячески дает понять, что... »

   Ф. Херберт. «Мессия Дюны».

   « Он порождает свои определенные трудности, но из любого безвыходного положения всегда можно найти выход. Например, одна проблема, с которой мне удалось справиться, — это то, что меня вначале все время били ребята постарше. Это началось сразу же, как только я стал ходить в школу. Я совершил ошибку поначалу, дав им понять, что намного сообразительнее их.»

   Гарри Гаррисон, «Рождение стальной крысы»

   «О, если бы все можно было решить простым и честным боем! Сразиться, так, как он сражался раньше, и магией и мечом! Если бы его враги оказались настолько глупы, что, к примеру, напали бы на это его обиталище, где у него нет ни стражи, ни слуг! Но на такую удачу он рассчитывать не мог. И приходилось действовать как встарь — многоходовыми головоломными интригами, где даже самые последний звенья в цепочках понятия не имели, к чему ведут их усилия.»

   Н. Перумов. » Одиночество Мага»

   Реклама довлеет во всем...

   Самое поразительное, что всех этих столь громко заявленных интриг и головоломок в книге может и не быть. Все сюжетные ходы могут оказаться плоски и банальны, действия — однообразны и зубодробительно шаблонны. Увы!.. Зачастую читатель не властен над восприятием книжного текста: мнение автора, подкрепленное его весом и авторитетом, является решающим. У данного подхода есть значительный плюс: не нужно особо задумываться, вникая в текст. Идеальный вариант для легкого развлекательного чтива, но в результате... В результате, рождаются набившие оскомину саги о великих мудрецах древности, о проницательных детективах и хитроумных властителях. Так легко, так просто... Очень коварный метод, эта реклама!..

   Замечу, что реклама бывает нескольких типов; из них я хотел бы выделить три самых наиболее часто встречающихся:

   1. Реклама персонажа.

   2. Реклама образа действия.

   3. Косвенные ссылки.

   Последний из перечисленных методов настолько примечателен, что я рискнул выделить его в отдельную главу, так что пока рассмотрим первые два типа рекламы.

   Итак, с рекламой персонажа все ясно: героя хвалят. Хвалят авторской речью, хвалят устами других героев. При этом его можно назвать «величайшим мудрецом Древности», «достойным продолжателем философской традиции своих учителей», «хитроумнейшим и мудрейшим», на худой конец. В начале повествования это вызывает неосознанное раздражение, но потом критичность восприятия все равно притупляется, и читатель привыкает.

   Использование данного метода рекламы приносит порой чудеснейшие находки: помните крылатую фразу «красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил»? Увы, к сожалению, такие жемчужины встречаются удручающе редко...

   При рекламе образа действий хвалят не героя, а то, что он делает. Каждый шаг и каждый чих героя объявляется венцом совершенства, вне зависимости от сложности и красоты замысла. Я немного утрирую, но метод абсолютно рабочий, что подтверждается многими поколениями весьма и весьма успешных литераторов.

   Для реализации метода очень хорошо и полезно держать при главном герое восторженную молоденькую дурочку-героиню (если потом окажется, что она не дурочка — тем лучше), готовую в любой момент рукоплескать и восторгаться.

   Чему? Неважно. Додумался подпереть полешком дверь, чтобы не дуло — молодец! Сообразил, что пленного не обязательно казнить, а можно расспросить предварительно — гений! Не влез в гиблое болото, прочел табличку на двери, дружелюбно улыбнулся проходящему мимо монстру...

   «Савидлин шагнул вперед и ударил Ричарда, но не ладонью, а кулаком. Ричард ответил могучим ударом, который сшиб Савидлина с ног. Он непонимающе крутил головой. Ладони сами сжали оружие.

   Ричард расправил плечи и одарил охотников таким взглядом, что те застыли на месте.

   Савидлин приподнялся на одной руке, другой осторожно ощупал подбородок. На лице его появилась широкая усмешка.

   — Еще никто не проявлял такого уважения к моей силе! Это мудрый человек!»

   Т. Гудкайнд. «Первое правило волшебника».

   Судите сами: главный герой всего-то поздаровался с дикарем по обычаям его племени. А результат! Сколько нового мы узнали о характере Ричарда!

   А об авторе?..

   Обмен зуботычинами, как способ охарактеризовать мудрость героя, не единственный случай в подобной литературе. Я не стану утомлять читателя перечислением и анализом других аналогичных эпизодов, замечу только, что чем ничтожнее повод, по которому поются дифирамбы, тем более в душе читателя крепнет убеждение, что он стал свидетелем чего-то важного и значительного. Всякий пустяк приобретает размеры воистину гипертрофированные и в пределе, мы получаем

Способ второй. Сбив планки.

   Жила-была однажды целая Вселенная, населенная слабыми, недогадливыми, беспомощными обитателями...

   Ну, полноте, скажете вы! Никто так книги не начинает.

   Да, действительно. Как-то нехорошо с первых же страниц повествования сообщать читателю о том, что описанный в книге мир играет с главным героем в поддавки. Приходится действовать незаметно, исподволь. Помните Теорию Вселенской Ошибки? Нет? Я вам напомню: исповедующие ее личности (в просторечии называемые эскапистами или эскейпистами, кому как благозвучнее), убеждены, что мир к ним чудовищно несправедлив, и их угораздило родиться в реальности, абсолютно для них не предназначенной. Шутка, прихотливая игра ума, а поди ж ты!.. Во имя исправления этой ошибки Скольких творцов вдохновила эта теория! Компьютерные игры, фильмы, книги... В этих книгах вооруженный всеми достижениями современной цивилизации герой попадает в отсталый феодальный (что, впрочем, совсем необязательно) мирок, где и разворачивается во всю ширь своих невостребованных в обычной жизни талантов и умений, в эдаком барском самолюбовании: мол, знай наших, серячков!.. Настырные отличники из советских мультфильмов, волею случая угодившие в Древнюю Грецию, а то и хлеще — в доисторические времена с физико-химической лабораторией в ранце; твеновский Янки, тот, что при дворе Короля Артура; гаррисоновский диГриз...

   Да, да, не удивляйтесь!.. По вдумчивом прочтении «Стальной Крысы» очень быстро бросается в глаза факт, что окружают-то Джима, мягко говоря, личности неадекватные. Планка мира сбита удручающе низко: даже примитивнейшие вещи вгоняют аборигенов гаррисоновской вселенной в ступор, и являются для них небесным откровением.

   «По многим причинам — хотя немаловажно было и то, что мне доставляло удовольствие быть преступником. Денежное вознаграждение было достаточно велико: никакая другая работа не оплачивалась так щедро за меньший труд. И, должен признаться, что я просто наслаждался чувством превосходства, когда мне удавалось превратить всех остальных окружающих меня людей в болванов.»

   Гарри Гаррисон. «Рождение стальной крысы»

   В том-то и фокус, что выделенные слова принадлежат не герою. Это творческое кредо автора! Проследите путь Джима: судьи, полицейские, обыватели, однокласники — все они безнадежно медлительны и тупы. Сам Джим не обладает никакими экстраординарными качествами — уж поверьте мне! — он воплощение обывательской усредненности, но как же блистательно успешен диГриз на фоне Мира со Сбитой Планкой!

   Мир прост и побеждаем. Да здравствует диГриз — человек, в отношении которого не произошло Великой Ошибки! Уж читателю-то (тому, что отождествил себя с главным героем) доподлинно известно — не боги горшки обжигают.

   Если же вы все еще сомневаетесть, что таким образом герой может оказаться мудрее автора, вспомните литературу (читай — фантастику) времен соцреализма. Вот уж где было раздолье приверженцам способа номер два!